Медовая история

Знакомство с этим произведением началось в моем школьном прибалтийском детстве. В тот год родителям дали майский отпуск, и они засобирались на Кубань, к бабушке. А поскольку папа был военный, в школе тоже не стали препятствовать моему отъезду, раньше выставили мне годовые отметки и отпустили на каникулы. Так что мой школьный год тоже закончился раньше почти на месяц.

Перед отъездом я забежала домой к подружке. Она сидела над учебниками.

"Везет тебе!", – позавидовала подружка, – а мне вот балладу учить наизусть, такую длинную еще!".

Литературу я любила, старалась не пропускать уроки и даже на факультатив ходила.

"А ну прочитай!", – попросила я.

Из вереска напиток

Забыт давным-давно.

А был он слаще меда,

Пьянее, чем вино.

В котлах его варили

И пили всей семьей

Малютки-медовары

В пещерах под землей.

Пришел король шотландский,

Безжалостный к врагам,

Погнал он бедных пиктов

К скалистым берегам.

На вересковом поле

На поле боевом

Лежал живой на мертвом

И мертвый — на живом.

Лето в стране настало,

Вереск опять цветет,

Но некому готовить

Вересковый мед.

В своих могилках тесных,

В горах родной земли

Малютки-медовары

Приют себе нашли.

Король по склону едет

Над морем на коне,

А рядом реют чайки

С дорогой наравне.

Король глядит угрюмо:

«Опять в краю моем

Цветет медвяный вереск,

А меда мы не пьем!»

Но вот его вассалы

Приметили двоих

Последних медоваров,

Оставшихся в живых.

Вышли они из-под камня,

Щурясь на белый свет, —

Старый горбатый карлик

И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому

Их привели на допрос,

Но ни один из пленных

Слова не произнес.

Сидел король шотландский,

Не шевелясь, в седле.

А маленькие люди

Стояли на земле.

Гневно король промолвил:

— Пытка обоих ждет,

Если не скажете, черти,

Как вы готовили мед!

Сын и отец молчали,

Стоя у края скалы.

Вереск звенел над ними,

В море — катились валы.

И вдруг голосок раздался:

— Слушай, шотландский король,

Поговорить с тобою

С глазу на глаз позволь!

Старость боится смерти.

Жизнь я изменой куплю,

Выдам заветную тайну! —

Карлик сказал королю.

Голос его воробьиный

Резко и четко звучал:

— Тайну давно бы я выдал,

Если бы сын не мешал!

Мальчику жизни не жалко,

Гибель ему нипочем.

Мне продавать свою совесть

Совестно будет при нем.

Пускай его крепко свяжут

И бросят в пучину вод,

А я научу шотландцев

Готовить старинный мед!

Сильный шотландский воин

Мальчика крепко связал

И бросил в открытое море

С прибрежных отвесных скал.

Волны над ним сомкнулись.

Замер последний крик…

И эхом ему ответил

С обрыва отец-старик.

— Правду сказал я, шотландцы,

От сына я ждал беды.

Не верил я в стойкость юных,

Не бреющих бороды.

А мне костер не страшен.

Пускай со мной умрет

Моя святая тайна —

Мой вересковый мед!

Узнаете? Знакомая с детства шотландская баллада Роберта Льюиса Стивенсона в переводе Самуила Яковлевича Маршака. Шотландский писатель Роберт Льюис Стивенсон — автор легендарного приключенческого романа «Остров сокровищ»,  был мало известен в нашей стране как поэт. А между тем, его стихотворное наследие считается классикой английской поэзии. К ней относится и баллада «Вересковый мед», в основу которой легла шотландская легенда о мифическом древнем напитке.

Сам Стивенсон скептически относился в своему стихотворному творчеству, называя себя человеком «с поэтическим характером, но непоэтическим талантом».

“Баллады” (1890) — последний сборник стихов, изданный при жизни писателя. Именно в него вошел знаменитый “Вересковый мед” (в оригинале “Вересковый эль”, англ. “Heather Ale”). Бал­ла­да име­ет подзаголовок “Галлоуэйская легенда” и рассказывает о средневековом предании “Последний из пиктов”.

Я тогда влюбилась в эту балладу до слез...
А вот видеосюжет в исполнении Николая Караченцова.

Кстати, немногие знают, что первым перевел ее на русский язык Николай Чуковский — писатель, переводчик прозы и поэзии, сын Корнея Чуковского. Это было в 1935 году. Называется баллада «Вересковое пиво» и, как утверждают знатоки, она ближе к оригиналу и имеет полное право на известность. Прочтите...

Вересковое пиво

(Шотландское предание)

Рвали твердый красный вереск

И варили из него

Пиво крепче вин крепчайших,

Слаще меда самого.

Это пиво пили, пили —

И на много дней потом

В темноте жилищ подземных

Засыпали дружным сном.

Но пришел король шотландский,

Беспощадный для врагов.

Он разбил отряды пиктов

И погнал их как козлов.

По крутым багровым склонам

Он за ними вслед летел

И разбрасывал повсюду

Груды карликовых тел.

Снова лето, снова вереск

Весь в цвету — но как тут быть,

Коль живые не умеют

Пива сладкого варить?

В детских маленьких могилках

На холме и за холмом

Все, кто знал, как варят пиво,

Спят навеки мертвым сном.

Вот король багряным полем

Скачет в душный летний зной,

Слышит сытых пчел гуденье,

Пенье пташек над собой.

Он угрюм и недоволен —

Что печальней может быть:

Править вересковым царством,

Пива ж сладкого не пить?

Вслед за ним вассалы скачут

Через вереск. Вдруг глядят:

За огромным старым камнем

Двое карликов сидят.

Вот их гонят и хватают.

В плен попали, наконец,

Двое карликов последних —

Сын и с ним старик-отец.

Сам король к ним подъезжает

И глядит на малышей,

На корявых, черноватых,

Хилых маленьких людей.

Он ведет их прямо к морю

На скалу и молвит: «Я

Подарю вам жизнь за тайну,

Тайну сладкого питья».

Сын с отцом стоят и смотрят:

Край небес широк, высок,

Жарко вереск пламенеет,

Море плещется у ног.

И отец внезапно просит

Резким тонким голоском:

"Разрешите мне тихонько

Пошептаться с королем!

Жизнь для старца стоит много,

Ничего не стоит стыд.

Я тебе открыл бы тайну, —

Старый карлик говорит.

Голос тонкий, воробьиный

Тихо шепчет в тишине:

— Я тебе открыл бы тайну,

Только сына страшно мне.

Жизнь для юных стоит мало,

Смерть не стоит ничего.

Все открыл бы я, но стыдно,

Стыдно сына моего.

Ты свяжи его покрепче

И швырни в пучину вод!

Я тогда открою тайну,

британский художник Рекс Престон

Что хранил мой бедный род».

Вот они связали сына,

Шею к пяткам прикрутив,

И швырнули прямо в воду,

В волн бушующих прилив.

И его пожрало море,

И остался на скале

Лишь старик-отец — последний

Карлик пикт на всей земле.

«Я боялся только сына,

Потому что, знаешь сам,

Трудно чувствовать доверье

К безбородым храбрецам.

А теперь готовьте пытки,

Ничего не выдам я.

И навек умрет со мною

Тайна сладкого питья».

Друзья, напишите, какой перевод вам больше по сердцу - С. Маршака или Н. Чуковского?
И ждите по воскресеньям новой рубрики с воскресными историями и пожеланиями счастливой рабочей недели от ПЯТНАШКИ!